Радио КОНТУР. Первое крафтовое!
Сейчас в эфире:
Присоединяйтесь к нам
Слушайте в плеере
Константин Морев. Интервью радио КОНТУР, 2022 г.
Интервью записано в октябре 2022 года для программы «Субкультура» на радио «КОНТУР».
– Константин, здравствуйте!
– Здравствуйте. Добрый день.
– Я, наверное, не ошибусь, если предположу, то для наших слушателей вы человек новый, поэтому давайте знакомиться. В нашей ротации есть пара ваших песен, посвящённых Москве. Это «Москва жива» и «Московское море». Есть у вас такие песни?
– Да, есть.
– Ну, я решила, то вы коренной москвич, житель столицы. Правильно?
– Ну, да. Я не знаю, как считаются коренные, то есть родился я в Москве, но понятно, что у меня есть самые разные корни. Например, из моих родителей только отец родился в Москве, а мама – в Санкт-Петербурге (Ленинграде). Так что насколько «коренной», я не знаю, но довольно долго я там жил, почти всё время.
– Есть любимое место в Москве? Где любите бывать?
– Это, наверное, место около МГУ, где я учился. Вот всё это пространство, там такой сквер, достаточно зелёное место. Там сейчас ещё и полупешеходная зона. Ну и, в принципе, все парки. То есть всё, что удалено от шумных мест.
– Значит, если человек проездом в Москве, задержится на день-два, вы посоветуете ему посетить какой-то из московских парков?
– Все люди разные, и всем нравится разное, поэтому тут надо смотреть, что человек любит. Я нерелевантный человек в этом плане. Я, например, не особо люблю какие-то кафе, бары или ещё что-то подобное. Я люблю спокойные прогулки, но не все же это любят. Поэтому, если человек любит прогулки, то, конечно, я бы ему посоветовал такие места, как кампус МГУ, Сокольники, или, например, Лосиный остров.
– Если бы была необходимость переехать из Москвы в любой другой город, какой город вы бы выбрали и почему?
– На самом деле, я и сейчас не в Москве нахожусь, но это скорее вынужденно. А какой бы город я выбрал… Если это как мечта какая-то, то есть, если не привязываться к тому, есть ли финансовая возможность и где находятся другие близкие люди, наверное, я бы выбрал Монреаль или что-то франкоязычное.
– Перейдём к вашему творческому пути. Когда и с чего всё началось? Кто поспособствовал тому, что вы связали свою жизнь с музыкой и поэзией?
– С самого начала, как я себя помню, я всё время что-то пел, напевал. Даже в самом раннем детстве, в 3-4 года. Это был примерно 90-й год, группа «Кино» тогда, конечно, гремела всерьёз. Может быть даже был ещё жив Цой. Моя сестра очень много слушала группу «Кино», и я, соответственно, так вот случайно это всё стал подслушивать. В детстве всё очень сильно в голове откладывается, и, наверное, у меня вся эта музыка записалась. Там не только «Кино» было, был и «Аквариум» и ещё какие-то группы. Я что-то напевал, пытался сам придумывать какие-то фразы, какие-то короткие песни. То есть это было с самого детства, на самом деле. А более осознанно я стал это делать, наверное, лет в 13, когда действительно понял, что у меня появляются какие-то песни, написанные от начала до конца.
– Как вы сейчас вспоминаете свои первые сочинения?
– Ну, там много чего было, но это же всё детское. Сейчас я не так уж прямо помню, чтобы как-то оценить. Было много чего, и стихи и проза, но я бы сказал, что это всё имеет интерес разве что исторический. Осознанно я стал писать именно песни где-то в 12-13 лет.
– Кому показывали первые произведения, и какой была реакция?
– Я, конечно, первые произведения стеснялся как-то особо показывать кому-то. Я почему-то опасался, что их могут как-то не принять. Единственный, кто их слышал, это был мой друг, с которым мы вместе начали играть. Я его пригласил, чтобы было комфортней, чтобы не одному заниматься музыкой, а вдвоём. Вот только он слышал.
– Какую профессию вы осваивали в МГУ?
– Я вообще историк по образованию. Закончил исторический факультет.
– Давайте поговорим о проекте «Гужевая повозка». Он существует сейчас?
– Нет, его уже нет. Он существовал где-то с 2013 по 2020. Это была группа, которая сначала была очень эфемерной, по сути, она состояли из меня одного, потом из двух человек, потом – из трёх. Постепенно из какого-то эфемерного названия выросла более-менее осмысленная группа. К концу своего существования она уже стала и звучать неплохо. Но сейчас её уже нет. В какой-то момент естественные причины сложились одновременно: и какое-то охлаждение внутри группы, и мои новые идеи, которые я хотел осуществить по-другому, не с группой, и пандемия тогда началась… Всё это привело к тому, что группа в итоге распалась.
– Нет мыслей возродить или новый состав собрать, чтобы продолжать коллективное творчество? Или вам комфортно одному?
– И да, и нет. Я же не совсем один. Последние два альбома записаны уже без группы, но я всё время привлекал к записи кого-то. Я приглашаю музыкантов, просто это музыканты не постоянные. Но всё равно с кем-то из них складываются хорошие отношения, и я понимаю, что я могу их позвать в любой момент. Сейчас о сборе группы речи не идёт, потому что, мне кажется, сейчас в целом время слишком непонятное, слишком непредсказуемое. Я про себя не могу сказать точно, где я буду в какой-то момент времени, чем буду заниматься, поэтому сейчас, конечно, нет такой мысли. Но если это получится как-то само, ведь на самом деле у нас в жизни много случайностей… Бывает так, что ты вроде и ничего не задумываешь, но почему-то знакомишься с кем-то, а этот человек ещё кого-то приводит, и получается что-то интересное. Всё может сложиться совершенно непредсказуемо.
– Сейчас, на данном этапе вашей жизни, пишутся новые песни?
– Ну, они пишутся в целом, но я бы сказал, что они идут такими волнами. У меня так всегда бывает, что в какой-то период их пишется меньше, и это какие-то наброски скорее, а потом через некоторое время вдруг волна такая приходит, и эти наброски вдруг приобретают цельность, и какие-то новые вещи появляются. С чем это связано – вообще непонятно совершенно, то есть не могу сказать, что есть какая-то связь. Сейчас у меня какие-то наброски в основном.
– Чем, на ваш взгляд, новые песни отличаются от более ранних? И почему у вас это происходит?
– Ну, почему – я не знаю. Это лучше кому-то со стороны проанализировать каким-то литературоведам, например. Знаете, я читаю сейчас книги про Ахматову, про Мандельштама, и вот там всё анализируется – вероятно, песни тоже можно так анализировать, и кто-то наверняка это делает. А так, изнутри глядя, трудно сказать, почему пишется так, а не иначе. Но я могу, например, сказать, что предыдущая пластинка «Десяток добрых стрел», была очень абстрактной. Я её сам послушал со стороны через какое-то время, и понял, что там очень много образов, а конкретики мало. Новый альбом, наоборот, будет предельно конкретным, там всё гораздо более однозначно, не то чтобы более понятно, но там сами образы более просты в чём-то. Вот в этом разница, наверное. Но почему так происходит, конечно, Бог знает.
– Сколько всего альбомов у вас записано?
– Альбомов много, я даже боюсь их подсчитать, потому что, если считать с каких-то самых ранних, которые в юности записывались, то там, может, несколько десятков будет, потому что я тогда много чего записывал. Сейчас я нигде не выкладываю эти совсем старые альбомы. Честно сказать, не знаю, затрудняюсь ответить, но альбомов довольно много, просто не все из них выложены на каких-то площадках цифровых. На цифровых площадках их меньшая часть, но это то, что можно слушать, как мне кажется.
– Помните своё первое выступление? Именно для людей, для публики, в зале, или, может быть, квартирник это был какой-нибудь?
– Самые первые выступления были, наверное, в музыкальной школе, где я учился. Там были добрые преподаватели, которые знали, что я стал писать свои песни, они давали нам площадки. Это были не залы даже, а просто какие-то кабинеты, где мы с моим другом играли и приглашали туда всех, кого могли найти. Вот, наверное, это были самые первые выступления, очень камерные, лет в 14. А потом долгое время серьёзных выступлений не было. Я скорее был таким затворником, что-то делал дома, записывал в основном, то есть выступления были очень редкими, например, где-то на факультетских мероприятиях в МГУ. А потом уже – в клубах, но это уже, конечно, всё было позже.
– Сейчас часто играете концерты?
– Нет. Начиная с пандемии, как-то уменьшилось их число, и в принципе, я даже этому рад. Я не то чтобы совсем не люблю играть концерты, но просто во время «Гужевой повозки» обычно какая-то концертная игра, особенно, если это были какие-то сольные концерты, была сопряжена с организаторской деятельностью, получалось так, что это всё нужно было совмещать: игру, организаторскую деятельность, промоушен…
– То есть у вас нет отдельного человека, который бы за это отвечал?
– Такие люди, иногда, может быть, в какие-то моменты были, но постоянного такого человека я не припомню. Поэтому когда началась пандемия, и концерты ушли сами собой, я не сильно расстроился, тем более, что и группа тогда распалась. А после этого были какие-то выступления, но немного. Ну, и, наверное, я всё-таки себя более комфортно чувствую в студийном амплуа. Хотя, конечно, концерты – это тоже прикольно иногда бывает. Мы даже фестиваль когда-то делали в своё время, он назывался «Длина волны».
– Кстати о фестивалях, я знаю, вы летом выезжаете и играете на всевозможных фестивалях. Как прошло это лето, какие фестивали удалось посетить, какой из них вы бы выделили и за что?
– Да я, собственно, по-моему, только на одном был.
– На каком?
– На «Ural Music Night» в Екатеринбурге. Первый раз, кстати, там побывал. У меня остались очень хорошие впечатления о нём. Очень любопытное действо, очень масштабное. Я, честно говоря, не думал, что он настолько масштабный. Я думал, там площадок 7-8, а там оказалось чуть ли не 100 площадок. Весь город практически превратился в одну большую сцену, то есть там куда не пойдёшь в этот день, везде что-то играют: где-то джаз, где-то рок, где-то хип-хоп, авторская песня, барды – всё что угодно. Было ощущение, что люди приезжали даже из каких-то городов области, было очень много людей. Нигде не было такого, что ты пришёл к сцене, а у сцены никого нет. Так что у меня остались весьма тёплые впечатления об этом фестивале.
– Как-то вы опубликовали новость, о том, что ваша песня «Ворона», возможно, скоро будет записана на белорусском языке. Как продвигается работа в этом направлении? И как вообще появился перевод песни на белорусский?
– У меня есть приятельница из Минска. Кстати, вы спросили в самом начале про город, вот, наверное, Минск тоже можно было бы ещё назвать.
– Совсем не франкоязычный.
– Да, но тем не менее. Я вообще разные языки люблю. Так вот, у меня, есть приятельница из Минска, которая любит музыку, ещё она филолог, лингвист, занимается белорусской литературой XIX века, именно белорусскоязычной. И как-то так получилось, что ей понравилась эта песня, и она просто для себя «just for fun» решила её перевести. Я даже не помню, чтобы мы об этом говорили, просто она решила это сделать. Потом мы встретились, я как раз в Минск ездил, и я сказал, что, наверное, было бы здорово попробовать её записать на белорусском, потому что я белорусский язык тоже очень люблю. Мы договорились о том, что я её попробую записать. Пока не записал, но надеюсь, что до этого дойдёт. Просто я хочу записать не одну песню, а, может, пару песен, поэтому надо ещё что-то подготовить.
– Было бы интересно послушать результат.
– Весьма. Мне тоже.
– У вас есть песни на стихи других авторов? И обратный вопрос: поёт ли кто-то песни на ваши стихи?
– У меня же стихов, как таковых, мало. Все песни, которые пишутся, они, в основном, мной же и поются. А стихи я, может, и пишу иногда, но не особо это афиширую. Насчёт того, чтобы я пел что-то чужое, это было, но эпизодически. Например, у меня была одна песня на стихи Бродского «Я обнял эти плечи и взглянул», она есть где-то в соцсетях, но всерьёз я её не выкладывал, потому что это сопряжено с авторскими правами, то есть надо понять, как это всё делается. Так с ходу не вспомню больше, хотя наверняка такие вещи есть, просто в последние годы не припомню.
– Есть темы, которых стараетесь не касаться в творчестве? О чём не пишете?
– Ну, того чтобы намеренно я себя останавливал и о чём-то не писал, такого нет. Единственное, мне кажется, любое искусство не должно быть слишком прямолинейным, нарочитым плакатом, поэтому мне, наверное, это не близко в целом, в любом искусстве. Но сказать, что я о чём-то хочу написать, но не пишу из-за самоцензуры, такого нет.
– У вас недавно вышли синглы. Пожалуйста, расскажите о них. Где записывали, с кем?
– Я в какой-то момент увидел, что альбомы изживают себя. Наверное, не только я, многие сейчас об этом думают. Люди всё меньше слушают музыку альбомами, к сожалению. Происходит прослушивание музыки не так, что ты вот сел, послушал целиком, как когда-то пластинки слушали. Поэтому музыканты вообще перестают выпускать альбомы и сосредотачиваются на синглах. У меня как-то сохранилось это альбомное мышление, мне всё-таки нравится складывать песни в альбомы. Но, действительно, я решил перед новой пластинкой выпустить пару синглов – пару песен из неё. Одна песня называется «Она так хотела». Она, кстати, достаточно дурацкая, как мне сейчас кажется, может быть и не нужно было её выпускать. Но мне нравится, что очень многие люди в ней поучаствовали.
– Давайте их назовём. Кому сказать спасибо за появление этой песни?
– Я хотел привлечь целый хор, но понял, что это сделать будет проблематично. Это время, силы, деньги и всё что угодно. Поэтому я привлёк нескольких отдельных людей – людей поющих. Есть такая группа «SENSOR», очень интересная, кстати, группа. И вот Саша Иванова, вокалистка этой группы, поучаствовала в песне. Ещё один мой товарищ, Пётр Леляев, тоже музыкант, и Алиса Стефановская, вокалистка. Вот, кто там участвовал, как вокалисты. Но не только они, ещё я привлёк трубача, альтистку, в принципе, мне нравится привлекать каких-то музыкантов, приглашать подыгрывать. Мне хочется, чтобы песни звучали так, как они звучат в голове, но не всегда, конечно, это получается. А вторая вещь – это «Солнечно-далеко». Эта песня изначально была частично от мужского лица, частично – от женского. Я понимал, что там нужен женский вокал, и долго думал, пробовал петь её с кем-то. В итоге предложил Кате Яшниковой, небезызвестной, даже весьма известной для многих. Мы с ней знакомы несколько лет, немножко общаемся, она согласилась и получилось, по-моему, очень интересно.
– Да, вы очень гармонично звучите, хороший дуэт у вас получился. Можно даже ещё попробовать что-то спеть вместе. Думаю, это будет очень интересно.
– Наверное, да. Мне тоже понравилось, как получилось. Действительно, я рад, что решил ей предложить, и что она согласилась, мне кажется, получилось прикольно.
– У вас намечается выход альбома. Первого ноября все мы будем слушать новую пластинку Константина Морева.
– Будет здорово, если так.
– Давайте подробно о нём поговорим, об альбоме. Где записывали, сколько треков в него вошли, о чём он?
– Этот альбом отличается от прошлых тем, что почти все песни написаны буквально в последнее время, то есть в 2021-ом, а некоторые даже в 2022-ом году, за исключением двух-трёх более ранних вещей. Записывал я его в Москве, в течение полгода, с марта по сентябрь.
В основном записывал на студии Андрея Тулякова, это барабанщик и звукорежиссёр, барабанщик группы «Полынья», в частности – одной из групп, которые я очень люблю. Они, кстати, тоже сейчас время от времени что-то выпускают. Я с ним шапочно был знаком, но познакомился лучше, когда некоторые свои песни хотел в более симфоническом звуке сделать. Я его пригласил, как барабанщика, и потом оказалось, что у него ещё и домашняя студия есть. Мы как-то сошлись по духу, нам было комфортно общаться, для меня это очень важная тема, чтобы человек был не только профессионалом своего дела, но и чтобы нам было приятно и комфортно общаться. Я попробовал записать у него пару песен и понял, что, наверное, целиком всё у него запишу. Ну, почти всё, потому что какие-то вещи я дома записывал, наброски, партии. Так вот получается, что, наверное, часть весны, всё лето и самое начало осени всё это записывали. Сначала я хотел туда запихнуть почти все песни, которые оставались незаписанными. Предполагалось, что там будет шестнадцать вещей, то есть такой большой альбом. И даже изначально обложка предполагалась, как такие 16 квадратов, каждый квадрат своего цвета, и каждый цвет символизировал одну из песен. Но потом, почему-то, я стал думать, что это, наверное, слишком длинно, и что вообще альбомы сейчас никто не слушает, никто не дослушает его до конца. Я стал думать, что надо выбросить некоторые песни, но в итоге меня хватило на то, чтобы выбросить только одну песню, поэтому там будет 15 песен. По крайней мере, это укладывается в 45 минут, как такой золотой стандарт альбома. Там очень много коротеньких песен по две минуты, даже по одной минуте некоторые. Пятнадцать песен там будет, ну а шестнадцатая, наверное, будет как такой бонус, может, где-то я её потом обнародую.
– Может быть, она станет началом следующего альбома. Как будет называться новая пластинка?
– «Песни со старой кассеты». Совершенно не понятно почему. У меня все названия приходят совершенно ниоткуда. Я не могу сказать, как мне пришло в голову это название и почему. Просто оно появилось и было изначально понятно, что пластинка, скорее всего, будет так называться.
– Ну, если это название осталось, наверное, вам показалось, что оно отражает суть этого альбома, смысл и концепцию всех этих песен. Альбомы же чем хороши? Тем, что все песни что-то объединяет, они все несут какой-то единый посыл. У вас так?
– Так должно быть, но так не всегда бывает. Иногда альбом – это просто набор песен, написанных примерно в одно время. Честно говоря, меня как раз раздражает в самом себе, что у меня редко бывает такая концептуальность, хотя бывает, конечно. Если альбом записан в одном звуке, например, только с клавишами, или только с гитарой, это уже концепция, в принципе. Но это тоже не всегда получается. Этот альбом должен был выйти чуть раньше, но получилось так, что всё стало откладываться и немного подзатянулось.
– Есть ли у вас какие-то увлечения кроме музыки? Как отдыхаете?
– Для меня отдых – это, наверное, прогулка, чтение книг. Как-то так само получилось, что всё лето я читал книги про Ахматову, про Мандельштама. Причём, я не могу сказать, что я любитель поэзии. Я конечно, знаю какую-то поэзию, но для меня более интересна была именно судьба этих людей, живших в весьма непростое время. А из увлечений… Мне нравятся иностранные языки.
– А музыку слушаете в свободное время?
– Слушаю, но не так много, как раньше, наверное. Когда-то я прямо выделял время на то, чтобы найти какие-то интересные новые группы. Когда Интернет ещё был медленным. А сейчас у меня есть собственные источники информации, на которые я ориентируюсь. Например, мой племянник ведёт во Вконтакте паблик о разной музыке. А так как у нас вкусы довольно близки, то я часто слушаю, что он там выкладывает. Вот как раз новую пластинку Екатерины Яшниковой послушал сейчас с большим удовольствием. Такая невесёлая, но весьма интересная вещь, нехарактерная для неё. Гушу Катушкина недавно послушал. Так что, да, слушаю, но не то чтобы я прямо такой меломан.
– Ходите на концерты других исполнителей?
– Бывает.
– На чьём концерте были недавно?
– Я был на «Мегаполисе» последний раз, в Москве, в клубе «16 тонн». Это было 20 августа. Очень хороший был концерт, конечно, я вообще «Мегаполис» очень люблю. Мне эта группа близка по духу, но никогда я их не слышал вживую. И я не пожалел совсем, что пришёл туда. Очень достойная у них музыка, очень интересная во всех смыслах. И в плане самой музыки, и в плане текстов, и в плане аранжировок.
– Какой совет вы бы дали начинающим музыкантам? Чему нужно научиться в первую очередь, если человек решил связать свою жизнь с музыкой и творчеством? И какие опасности есть на этом пути?
– Это, кстати, интересная тема, потому что сейчас действительно гораздо удобней быть не музыкантом, а каким-то околомузыкальным деятелем, который даёт советы, как правильно сделать то, как правильно сделать это. Если посмотреть на огромное количество всяких вебинаров и семинаров на тему как развиваться музыке, то просто страшно делается… Мне кажется, любую музыку ты не можешь делать один. Ты всё равно с кем-то её делаешь. И я как-то для себя сформулировал, что, наверное, самое сложное лично для меня, это было найти людей, близких по духу и при этом близких музыкально. Это, мне кажется, задача, которая очень важна для человека, который начинает заниматься музыкой. Найти таких людей – это первая сложность, а вторая сложность – это понять, что ты хочешь в музыкальном плане, и этим людям как-то объяснить, чего ты хочешь, и понять, готовы они это делать или нет. Наверное, это самое такое, не то чтобы сложное, но первостепенное.
– От чего бы стоило предостеречь начинающих музыкантов?
– Опасности, наверное, те же, как и в обычной жизни. В музыкальной сфере тоже хватает своих мошенников, которые говорят, что сделают тебе, например, какое-то огромное количество прослушиваний, но всё это ерунда. Это часто оказывается просто каким-то надувательством. Не знаю, можно ли назвать это опасностью. Вот ещё важный момент – не утратить веру в себя, потому что, когда ты делаешь что-то, ты думаешь, что у тебя получится одно, а получается обычно совсем не так. Либо вообще не получается, либо получается не с тем результатом. И ты думаешь: ну, вообще, наверное, всё это не нужно. И я не раз думал так. Но, на самом деле, если что-то делать долго и более-менее регулярно, то оно всё равно какой-то результат даст, поэтому можно предостеречь от каких-то упаднических настроений. Всегда надо понимать, что когда ты сделал что-то, и оно не принесло тот результат, который ты хотел, то этим ничего не заканчивается. Если даже сейчас какая-то неудача, ты понимаешь, что на этом останавливаться не стоит.
– Как часто вас накрывают упаднические настроения?
– В последнее время меньше. Наверное, потому что время сейчас стало настолько в целом непредсказуемым, что я не загадываю ничего, даже минимально. Вот выйдет первого ноября альбом, а я не знаю, послушает его кто-то или нет, и я готов к тому, что его послушают меньше людей, чем хотелось бы, по сравнению с предыдущей пластинкой. Сейчас я понимаю, что не стоит из-за этого сильно переживать. А раньше – да, бывало такое. Особенно с концертами. Когда делаешь какой-то концерт, много готовишься, вкладываешь усилия, а потом смотришь, вроде это особо и не нужно никому, думаешь, зачем я делал этот концерт? Может, поэтому, кстати, у меня к концертам такое предубеждение сформировалось. Но в последнее время этого меньше.
– Вам приходилось сталкиваться с критикой и как вы к ней относитесь?
– Приходилось, конечно. Мне кажется, если что-то делаешь в музыке или вообще в любом искусстве, надо понимать, что будет какая-то критика. Но она ведь тоже бывает разная. Одно дело, если это что-то такое огульное, то понятное дело, я не отношусь к этому всерьёз. А если это конструктивно, к каким-то моментам ты прислушиваешься, действительно, и потом понимаешь, что это было разумно.
– Большое спасибо за беседу, было очень приятно. Желаю вам новых песен, хороших, успешных, многолюдных концертов, надеюсь, ваше отношение к ним изменится, потому что живое общение с публикой, согласитесь, полезно и даёт определённый стимул для дальнейшего творчества и развития. Конечно, у всех по-разному, но, кажется, есть в этом смысл.
– Спасибо. Буду очень рад, друзья, если вы послушаете пластинку «Песни со старой кассеты», которая выйдет 1 ноября, и поделитесь впечатлениями. И, конечно, присоединяйтесь, буду рад видеть в своих сообществах.
Беседовала Антонина Малышкина
Полезные ссылки:
